А ещё она – поэт!

Собираясь ехать в Забайкалье, я надеялась на очередную встречу с Матафоновой Светой, приятельницей моей сестры и её дочерей. Эта молодая женщина – кладезь познаний об учениях Рерихов, Клизовского, Блаватской и др. Её можно было слушать часами.

Из Читы Светлана уехала – пригласили её на Алтай, в общество Рерихов. Она и в Чите была активным членом такого общества. Читала лекции и в обществе и в других учреждениях. Её приглашали и как лектора и как художника. А ещё она - поэт!

Поэт, художник, лектор – она не имеет никакого специального образования. Но она – личность!

Племянница Оля подарила мне в Чите книжку «Здание жизни» Валентина Болтяна, профессора ЗабАИ. Вместе со студентами он организовал в институте студию «Осознанная красота» в 2006 году. Это отдельная тема и я к ней как-нибудь вернусь. Так вот в этой книге профессор пишет: «…начали приглашать интересных людей. Как-то пригласили самодеятельного художника и поэта Светлану Матафонову. У неё необычайное чувство красоты, гармонии, темы, заполняющей окружающее пространство. Она отлично владеет палехой, городецкой росписью, гжелью – это-то и оказалось потрясающим открытием для всех студийцев.

Через Светлану Михайловну я вышел на Читинскую организацию Всероссийского Рериховского общества…».

Лучше, чем сказал профессор, сказать трудно.

. Я только хочу подчеркнуть ещё удивительную черту Светы: она совершенно равнодушна к удобствам в быту, к одежде, к еде. Она выше всяких житейских проблем.


«В мире есть Красота!»

Как прекрасно и чисто пространство души
Когда свет, когда снег под ногами шуршит
И не боль и печаль за родные места –
Мне из космоса весть: «В мире есть Красота!»
Совершенство я вижу в летящем снежке.
Из «сегодня» я в «завтра» иду налегке –
Нету груза печалей и грязи обид
И душа по просторам бескрайним летит
Как снежок совершенна и детски чиста –
Мне из космоса весть: «В мире есть Красота!»


За горизонт!

Весенний лёд – бутылочного цвета
И с ветром дружит рыжая трава.
А там, за сопками, гуляет где-то лето
И в океане дремлют острова.

А я всегда хочу – за горизонт!
И чтоб не возвращаться никогда.
Хотя и здесь – не часто нужен зонт,
Здесь солнце, степь и талая вода.

Здесь родина и люди так добры,
И детства моего счастливый сон…
Но всё зовут, зовут меня - миры
И рвусь душою я – за горизонт!


***

Солнце заблудилось
В гуще тополей
Золотом пролилось
В темноту аллей.

На заре, беспечную,
Ветер меня звал
Тайну жизни вечную
Он мне обещал.

Облака закрасили
Белым – синеву
Все меня ругают,
Что не так живу.

"Я хочу, чтобы меня кто-нибудь где-нибудь ждал."

Небольшую книжечку французской писательницы Анны Гавальда с таким названием дала мне почитать приятельница Людмила. Сам заголовок тронул меня: неосознанно я всегда этого желала. Восьмой десяток разменяв, думаешь – а ты кому-нибудь ещё интересен, кто-нибудь хочет с тобой повидаться и пообщаться?

Писательница не витает в облаках, не углубляется в философские дебри. Она просто наблюдает за жизнью простых людей и пишет о них, их жизни, поступках, как они реагируют на те или иные реалии, какие чувства испытывают при этом. Она пишет о таких же людях, как мы с вами. Пишет интересно, с симпатией и душевной теплотой.

Каждому из нас приятно, когда тебя где-то с радостью встречают. Особенно если ты уже в преклонном возрасте. Я часто вспоминаю свой приезд к внукам Глебу и Артуру на Дальний Восток под новый 2005 год. Открылись ворота, а там -зелёная молодая сосенка, украшенная разноцветными кубиками-льдинками. Внуки немало потрудились, изготавливая их и развешивая на ветки. Это был очень приятный сюрприз для меня. И Новый год я встретила с ними!

Весной этого 2010 года я побывала на своей родине в Забайкалье. И хотя весной назвать это было трудно ( мороз под 40 градусов), зато встречи с сестрой, племянниками, их детьми и остальными родственниками и друзьями были более чем тёплыми. И солнце сияло все дни, и радовало как прежде! И воспоминания-разговоры до глубокой ночи. Порадовалась успехам внучки сестры моей - Кати, её прекрасные рисунки и картины будут в моем блоге. А как она поёт! Я посмотрела в записи выступления ансамбля "Отрада", в котором она занимается уже несколько лет.

С искренней радостью встречают меня в семье сына в Подмосковье. Зовут в гости и при общении по телефону и при встречах. И хотя встречаемся редко, зато с большим удовольствием и радостью.

А вот живу я с дочерью. Но встречи регулярные у нас только по выходным. В каникулы мы живём вместе. Изредка я наведываюсь к ним в Тулу, и для них и для меня эти встречи всегда в радость. Даниил с удовольствием помогает мне ориентироваться в интернете. В эти дни у нас в доме звучит музыка. Люблю я слушать их игру на фортепиано и фаготе.

И я твёрдо знаю, что так будет продолжаться всегда. А после моего ухода из этой жизни меня будут вспоминать со светлой улыбкой.

К счастью никто не умер.

Кто-то гремит дверцей печки, выдёргивает задвижку из трубы, распахивает дверь. Кричит:

--Подъём! Быстро вставайте! Все на улицу!

Холодный воздух врывается в дом. Никто не вскочил. Вяло поднялись трое: двое мальчишек и я.

Цепляясь за стены и дверные косяки, вываливаемся в прихожую. Тошнит. Опускаюсь на корточки. Куда-то проваливаюсь. Кажется, что мои ноги поднимаются вверх и я плавно делаю кувырок через голову. Тишина. Пустота.

Дуновение предутреннего свежего ветра охладило лицо, попало под ворот рубашки. Открыла глаза. Сознание вернулось. Поняла – мы угорели. Мальчишки после меня выводят очередных пострадавших.

Покачиваясь на непослушных ногах, возвращаюсь в дом. Там, рядом со мной, спала Верка. Лицо её закрыто клетчатым платком, сдёргиваю. Застонала – живая! С трудом поднимаемся вместе с пола. Поддерживаю её и , качаясь, вываливаемся во двор.

Соседи услышали неладное, сбегали за фельдшером. Она бегает от одного к другому, суёт под нос ватку, смоченную нашатырём.

Я опять иду в дом. Пытаюсь кого-то растормошить. У некоторых пена у рта, лежат как плети. Кого-то мне удаётся поднять, вывести на улицу. Падаем вместе на пороге. Очнулась от резкого запаха нашатыря.

Крики и стоны далеко разносятся по селу. Вынесли последних, возле них суетится фельдшер. Пытается ей помогать бледный с трясущимися руками преподаватель. Он ночевал у знакомых. И появился у своих подопечных последним.

Нас, а это двадцать с лишним человек от 15 до 17 лет, накануне определили ночевать в пустующем доме. На пол настелили солому. Хорошо натопили печь. Ночью кто-то беспечно закрыл задвижку на трубе. Результат – отравление угарным газом.

Мои взрослые внуки.

На фото Олег со своими сыновьями. Мои внуки – моя трепетная любовь на всю оставшуюся жизнь. Младшие – Александра и Даниил. Старшие – Глеб и Артур. О младших рассказ был. Теперь – о старших. Сейчас они уже студенты. Но было время и бессонных ночей и суматошных дней. Каждое лето, проведённое с ними, и беспокойное и счастливое. Ссадины, синяки, порванные штаны – обычное дело. За одним бегаю в зарослях малины и кустов смородины, другого нахожу в клетке с кроликами. Порой ершистые, непослушные и задиристые, они такие разные в своих поступках. Разные и внешне и по характеру. Артур любит покупать себе вещи. Всё примеряет. И то ему надо, и другое нравится. И без покупок из магазина не уйдёт. Старается выглядеть подчас экстравагантно. Помню, как-то под новый год на праздник в школу придирчиво выбирал рубашку. Галстук к ней – сногсшибательный, яркий, сувенирный. Сразил девчонок наповал. Да и друзья обзавидовались – где такой достал? Глеба же в магазин приводит только необходимость – одеваться-то всё-таки надо. Смотреть. а тем более примерять. для него пытке подобно. А уж выпендриваться перед девчонками и друзьями не станет. Покупает только самое необходимое. Артуру присуща экстремальность. В Китае в 2009 году, особо не задумываясь, прыгнул вниз головой с вышки над пропастью. И хотя был надёжно пристёгнут за ноги, зрелище для меня даже по фотографии было жутким. Теперь учится водить машину – пригодится, мол. Глеб в 2009 году неожиданно для всех засобирался в Америку. На лето. Досрочно сдал сессию. Согласился с предложением работодателя – убирать комнаты в гостинице. Младшие внуки шутили – едет в Америку мыть в туалетах. Однако там на работу его не приняли – кинули. Но уже на третий день он сам устроился в супермаркет. За три месяца освоил обязанности продавца-консультанта и кассира. Потом 20 дней с друзьями путешествовал по восточному побережью Америки. До него у нас там никто не бывал. Волновались. А тут ещё соседи и знакомые нагоняли страху: не толкайте парня на погибель, не попал бы в рабство и т.д. Слава Богу – всё обошлось. Время покажет – что ещё мои повзрослевшие внуки могут выкинуть в будущем. Не успела опубликовать это в блоге, как узнала, что мои взрослые внуки теперь вдвоем собираются в Америку. Ну что ж - в добрый путь!

Попутчики.

Кто часто ездит и по многу суток проводит в поездах, тот знает, как важно, чтобы попутчиком оказался человек приятный во всех отношениях. Но в купе, этой маленькой каморке, едут сразу 4 человека. И, как правило, абсолютно разные люди. Кто-то сильно храпит, кто-то каждый час приносит в купе жуткий запах дешевого табака, кто-то слишком много болтает ни о чем…

Словом, приходится мириться и приспосабливаться. Всё это в порядке вещей.

Главное, надо принимать людей такими, какие они есть. Находить компромиссы в отношениях.
Впрочем, этого правила надо придерживаться в продолжении всей жизни.

В марте этого года я возвращалась из Читы, города в Забайкальском крае. Одновременно со мной в купе поселился молодой человек в защитной военной форме. Лет тридцати с небольшим. Приятное открытое лицо европейского типа. Как-то грубовато и категорично попросил меня поторопиться убрать мои вещи. Больше он не проронил ни одного слова.

Наутро в купе вошла девочка-студентка. Я представилась и спросила попутчиков кто куда едет. Девочка – до Тюмени, молодой человек не ответил, я переспросила, он буркнул что-то. Пришлось ещё переспросить. Последовал ответ – до конца. И я до Москвы, - говорю я.

Студентка оказалась немногословной. Изредка мы с ней обменивались короткими фразами. А вот молодой человек на наше «доброе утро» ни разу не ответил, даже когда не был занят чтением или игрой на компьютере.

Из его разговоров по телефону, мы поняли, что он какой-то чин имеет, это подтверждал чехол с одеждой, возможно с формой.На месте службы у него отдельный кабинет.

В мой первый путь до Читы попутчиком оказался мужчина пенсионного возраста, седовласый, приятной наружности.Очень тактичный,во время уступал место за столиком.разговаривая, всегда улыбался. Ехал на север Байкала, туда, где прокладывался трубопровод. Он один из ведущих инженеров, прокладывающих трубопровод.Он не подчеркивал свою значимость, вел себя очень просто.

И теперь я сравнивала этих мужчин. И сравнение было далеко не в пользу нынешнего молодого попутчика.

В вагоне трое суток ехала молодая женщина с двумя детьми, семи и четырех лет. Они целыми днями бегали по вагону, кричали, визжали, безцеремонно заходили во все купе, хватали со столов телефоны и др.вещи. Мама их довольно спокойно относилась к их проделкам.

Студентка однажды сказала: - Не воспитанные детки!

-- Они просто гиперактивные, - как-то резко возразил наш молчаливый попутчик, закрывая дверь купе. Там опять расшалились детки.

--Основы воспитания закладываются до трех лет, - не смолчала я, - Это невоспитанность!

На этом разговор был окончен.

В конце четвертых суток попутчик засобирался и вышел в г. Горький.

И теперь я поняла, что он говорил в начале пути про г. Горький, а чтобы не приставали, сказал, что едет до конца. Вышел он молча, не взглянув на попутчиков.

Да, не сладко придется тем, кто окажется у него в подчинении!

Высокомерие – далеко не самое лучшее качество человека. В жизни, к сожалению, не так уж редко приходится сталкиваться с такими людьми. Кто-то презирает других только за то, что не получили высшего образования, кто-то считает человека больным на голову, если у него другое мнение, непохожее на его собственное…

Недавно прочитала изречение Поля Грэгга:
Наиболее гадкая черта – высокомерие.

Наш попутчик, хоть и обладал приятным и открытым лицом, явно был высокомерным человеком.

Мои учителя.

У нас было особое уважительное отношение к учителям. Их было много. Но в памяти сохранились единицы.
Помню первую учительницу Валентину Михайловну, спокойную и терпеливую. Она никогда никого не ругала. Учила писать красиво. Брала в свою руку нашу детскую ручонку и помогала выводить завитушки букв. Так формировался почерк.

Теперь времена другие – не до почерка. У внука Даниила я с трудом могу прочитать его письмо. Там буквы не просто похожи одна на другую – они будто бегут вприпрыжку, соревнуясь, какая из них выше подпрыгнет.

* * *
Часто вспоминаю преподавателя средней школы Валентину Николаевну Чиркову. На её уроках литературы была абсолютная тишина. А её эмоции - удивительно мягкие – без мимики и жестов. И только голос – то спокойный и тихий, то волнующий и завораживающий.

Под её влиянием мы полюбили Пушкина и Лермонтова, Чехова и Тургенева… . Если я раньше даже слышать не хотела о М.Зощенко, то с тех пор в который раз перечитываю его рассказы. Помятый и потертый сборник этот кочует со мной по жизни.

* * *
Трудно забыть преподавателя математики Льва Александровича Уварова. У доски он всегда стоял спиной к классу, лишь изредка оглядываясь в нашу сторону. Пишет и говорит, пишет и говорит. А ученики заняты чем угодно, только не математикой.

Исписал всю доску Лев Александрович, берет тряпку и быстро стирает всё.

--Мы не успели записать! - кричит почти хором класс. Крики наши не волнуют и не останавливают его.

--А башка-то на што?—неизменно отвечает он, делая ударение в слове башка на первое «а» и на «а» в предлоге на.

Уходит Лев Александрович после звонка весь измазанный мелом, от брюк и пиджака до волос.

* * *
А ещё из глубины моей памяти выплывает преподаватель истории. Имени её я не помню.
Это была довольно молодая и яркая во всех отношениях женщина.

Огненно-рыжий цвет волос, вызывающе яркая одежда. Громкий голос, подавляющий все шепотки и разговоры учеников. Она непременно ходила от двери до окна и обратно. Ненадолго останавливалась перед каждым рядом, при этом энергично жестикулируя.

--Америка всегда загребала жар чужими руками! - как гвозди, вбивала она в наши головы исторические истины.

Историю всегда все знали. Невозможно было что-либо пропустить из её рассказа мимо своих ушей.