Они живут рядом!

Дарье Игнатьевне Поспеловой идет девятый десяток. В 17 лет была угнана на работу в Германию. Сначала работа на стекольном заводе, затем – на хозяев-немцев на хуторе. Осколки при бомбёжке в голове и ноге. Перевязанная, хромая, она продолжала работать.

Еда скудная. Только с приближением Красной Армии, по совету знающих немцев, хозяева стали лучше кормить своих работников.

А однажды хозяйка повезла Дашу в больницу. Лёжа на операционном столе, впервые за три года услышала радио и русскую речь.

Это было сообщение:

-Германия капитулировала! Победа!

Ликование русских женщин и испуганные лица немок! Незабываемые минуты!

И долгое возвращение на Родину!

День Победы стал для Даши главным праздником. Затем к нему добавилось ещё одно событие – она встретила свою первую и единственную любовь. Это произошло тоже 9 мая.

Трудные послевоенные годы… Вырастили и дали образование двум сыновьям. Но рано ушёл из жизни муж. Уже взрослым потеряла младшего сына – надежду и опору.

Не менее трудными, как и для всех нас, были годы перестройки для Дарьи Игнатьевны. Переезды и неустроенность в последние годы. Самое приятное в этот период – общение с друзьями-узниками фашистских лагерей в Нижневартовске. Она и сейчас переписывается с ними и навещает раз в год.

Теперь Дарья Игнатьевна живет в пригороде Тулы, в десяти минутах езды на автомашине до центра города. Мы помогли приобрести ей квартиру, сменили устаревшую газовую колонку, часть сантехники и др. Купили сотовый телефон, научили пользоваться им. И по сей день при каждом разговоре она говорит: спасибо за всё!

Дарья Игнатьевна любит повторять – мир не без добрых людей! Навещает её соседка Наташа, помогает, поддерживает. Регулярно пишет письма племянница Тома из Донецка.

Они, бывшие узники, живут рядом с нами. Молодому поколению надо знать и помнить о них. Мы поздравляем Дарью Игнатьевну и всех россиян с Праздником Великой Победы!


Вот несколько историй из жизни Дарьи Игнатьевны.


В карцере по доносу.


К утру, наконец, задремала. Но, как и двое суток и сутки назад, опять ненадолго.

Во сне потянулась – ноги упёрлись в стенку. Сидеть на полу холодно и сыро. В отчаянии встала. Но сил попрыгать, чтобы согреться и привести в нормальное положение тело, уже не было. Спиной сползла по стенке вниз на пол. Съёжилась и вновь попыталась задремать.

Вспомнился дом, зелёная лужайка во дворе, мама и горячие оладьи по утрам. Судорожно сглотнула слюну.

Открыла глаза – всё те же сырые и холодные стены. Всё тот же карцер. Метр на метр. Между потолком и стеной отверстие-щель. Предусмотрен хоть какой-то воздухообмен между карцерами.

Этого явно недостаточно – в карцере нет параши. Не говоря, уж о каком-то сиденье или лежанки. Можно только сидеть или стоять. Дверь открывают два раза в день: один раз – ставят чашку с болтушкой и тонюсеньким ломтиком хлеба, второй раз – забрать чашку. Третьи сутки длится эта пытка для 17-летней Даши. А всего-то - она оторвала от простыни 20 см. и сшила себе бюстгальтер. Донос – и она здесь.

Наконец трёхсуточный срок наказания истёк. Дверь открылась. Поставили перед Дашей ведро с водой и тряпкой, совок.

Быстро привела в порядок карцер. Побежала в барак за сменной одеждой. Там её встретила доносчица, засмеялась: --Ну, что, Дашенька, понравилось!?

Не ответила ей – скорей помыться надо и постирать. Чистая, она упала на нары и спала сутки, ничего не видела и не слышала.

Совсем ещё недавно Даша жила беззаботной жизнью. Училась в медицинском техникуме. Потом война, бомбёжки и чёрный день, когда её и других молодых людей увозили в Германию в товарных вагонах.

Лагерь. Жизнь в бараках. Работа на стекольном заводе, туда и обратно под конвоем. Советские самолёты периодически бомбили завод. Все бегали в укрытия. Но были и убитые и раненые. Дашу ранило легко: двумя осколками в голову и ногу.

Однажды повезло. Немцы выбирали среди узников работников себе на хозяйство. Взяли и Дашу. Там жить стало легче.

Кто-то может сказать: --Да какая она узница? Однажды мы услышали такие слова от одного человека. И были не просто удивлены, а поражены этим. А если бы в рабство была увезена его дочь, совсем ещё девочка? Какое чувство он бы испытал при этом? Что придётся ей пережить на чужбине? Останется ли она в живых? Вернётся ли когда-нибудь на Родину?

Такая вот система была.

Дарья Игнатьевна в жизни своей вечная труженица. Вырвавшись из рабства в Германии, она, молодая девушка, надолго отказалась от хлеба. По рублику, по копеечке сумела скопить необходимую сумму на швейную машинку.

Так швейная машинка стала её кормилицей на всю жизнь. Сначала себя одела. Первым делом сшила пальто из шинели. И первый выход на танцы. И встреча с будущим мужем.

Работала и шила, шила и работала. Одевала себя и семью. И шила на продажу. А то, что она продавала вещи, сшитые собственными руками, власти порой считали спекуляцией. И Дарья Игнатьевна часто страдала от преследований. Но надо было жить, не существовать, а именно достойно жить.

Я вспоминаю, как зять-студент моей коллеги по работе, шил джинсы и себе и друзьям. В продаже-то их не было. И попал в тюрьму за спекуляцию.

И ещё я вспоминаю случай из собственной жизни. Брат наш повёз сестру и меня в шахтёрский посёлок за покупками. В магазине я увидела в продаже ассортимент пуговиц. Я много шила и всегда нуждалась в пуговицах. В наших магазинах такого ассортимента не было.

Я тут же попросила у продавщицы и эти пуговицы, и те и другие. Сначала она мне подавала их. А потом умерила мой пыл. Скривила губы и гаркнула:

-Спекулянтка! Не дам больше! Милицию вызову!

И не дала. Правда милицию не вызвала. Я-то на продажу не шила. Но настучи кто-то на меня, попробуй докажи, что ты не осёл, т.е. не спекулянт. Мы переглянулись и засмеялись. И ушли из магазина с тем, что успела подать продавщица, дама неопределённого возраста и полным отсутствием каких-либо признаков талии и обгрызенными ногтями, обрамлёнными чёрными полосками.

Других покупателей в магазине не оказалось.
И эта угрожающих размеров дама осталась в обществе напарницы, размышлять на темы спекуляции и спекулянтов.

Любое маломальское предпринимательство преследовалось. Что уж тут говорить о Дарье Игнатьевне. Ясно, что она преследовала свои « корыстные цели».

-Наживалась! – утверждали власть имущие.

Трудно жилось Дарье Игнатьевне. Пострадал муж за то, что выдал сослуживцу на свадьбу лишнюю буханку хлеба. Его болезнь, болезнь свекрови. Уход за ними.

А после выхода на пенсию, пришлось идти на рынок – пенсию по полгода не выплачивали.

Дарья Игнатьевна не жалуется. Не одной ей пришлось выживать в этом мире. Она просто вспоминает. И беспокоится за будущее своих внуков и правнуков, каким станет этот мир для них?



Наперебой угощали и благодарили.


Люди забывчивыми бывают. Пришла в голову какая-то мысль, соскочил, побежал и не вспомнил: что делал, что в руках держал или возле ноги поставил. Хватился да поздно – поезд ушел, автобус умчался.

Находила Дарья Игнатьевна в автобусе (когда-то работала кондуктором) разные вещи пассажиров. Как-то часы нашла, по всему видно – дорогие. Вышла в следующую смену, часики в сумку с билетиками рядом положила.

Подходит человек – не находили ли часики? - А какие они, ремешок какой и прочие приметы – спрашивает Дарья Игнатьевна. – Вот твои часики, да не забывай больше – наказывает она.

В другой раз - перчаточки, в третий – ещё что-то. А однажды оставили – ну просто головную боль.

Ехала в автобусе группа молодёжи, с гитарой. Веселились, пели всю дорогу. Выскочили, толкая друг друга, на конечной остановке. Рейс был последний – город в ночь погрузился.

Пассажиров новых нет, время есть, можно подмести пол в автобусе. А где молодёжь кучковалась – сумка под лавкой. Большая и тяжёлая. Заглянула в неё – продукты, да какие! Много всего и бутылка водки в придачу. В магазинах тогда – шаром покати, пустые прилавки.

А в кармашке сумки – шесть паспортов и шесть путёвок на местную турбазу. Что же теперь делать? Сдать в диспетчерскую – не надёжно – всяк туда может зайти. Вдруг что-то потеряется.

Взяла домой, кое-как дотащила. Убрала в холодильник. Утром всё скидала в сумку и потащила к автобусу. Вышла на конечной остановке. Домов близко не видно. Пошла наугад. Спросила одних, других – наконец указал кто-то нужное направление.

Далеко ещё идти. Ноги уже спотыкаются – сапоги-то на высоченных каблуках. Тропинок не видно, через колдобины да ямы, через поваленные деревья сумку тащила. Наконец увидела дома, да и на дорогу вышла. Легче стало идти.

Дотащилась до первого дома – оказался спортзал. Там уж молодёжь крутилась. Поздоровалась. Справилась о хозяевах сумки.

-Ой, они же там сидят, что делать не знают, - вскрикнули девчонки и побежали.

Вернулись с теми, вчерашними пассажирами автобуса. Обрадовались они. Кто-то обнял Дарью Игнатьевну, кто-то в сумку полез – паспорта и путёвки искать.

-А ведь я не завтракала. Чаю-то нальёте?

Подхватили ребята сумку и Дарью Игнатьевну под руки, помчались в соседнее здание. Выставили из сумки всё на стол. Нарезали сыр, колбасу и прочие вкусности.

Угощают наперебой, благодарят. Попила чайку Дарья Игнатьевна и потопала по дороге к автобусу. Провожающих – хоть отбавляй.

Позднее на собрании коллектива автобазы начальник зачитал благодарственные письма в адрес Дарьи Игнатьевны.